Жила была на одной реке лодка. Река была большая, как Волга, или может, как Енисей. И лодка была соответствующая: длинная, узкая. Человек восемь умещалось в ней без труда.
     Каждое утро приходили к ней рыбаки, разбирали вёсла и выходили ставить сети. Вечером приходили снова, и возвращалась на свою пристань лодка полная свежей ароматной рыбой. Иногда дул попутный ветер и рыбаки ставили парус, но всё же лодка больше привыкла ходить на вёслах. От реки пахло рыбой и свежестью, от рыбаков -благородным первачом, махоркой и рыбой, а жизнь была прекрасна.
     Но однажды вода стала прибывать. Пришедшие рыбаки погрузились в лодку и неторопливо поплыли не на стремнину, а обратно, вслед за прибывающей водой, вдогонку за отступающим берегом. И когда вода, наконец, остановилась, поставили лодку на новую пристань.
     Вотще ждала она рыбаков на следующее утро, и через день. Маленькие лодочки, рядом с которыми она теперь стояла о чём-то шушукались. А через три дня знакомые рыбаки проплыли вдалеке на маленьком траулере. Лодка совсем загрустила и от скуки стала прислушиваться к болтовне соседок.
     Оказалось, что на реке недавно возвели плотину, теперь это большое водохранилище, а живут они на лодочной станции. Действительно, в маленьких соседок нашей лодки часто грузились двое-четверо людей, уплывали на час-другой и возвращались. Только к ней никто не ходил.
     Через неделю и это изменилось. Пришло десять людей, погрузились в неё и поплыли. Сначала вдоль берега налево, затем - направо. Люди были совсем другие. Запах водки, щедро распивавшейся прямо в лодке был менее приятен, чем запах первача, с сигаретами и махоркой была та же ситуация, а рыбой от них не пахло вообще. Да и ещё какой-то запах, который лодка раньше не осознавала - отсутствовал. Не было в этих людях силы и уверенности.
     Время от времени такие прогулки (называть плаванием такое дело у лодки руль не поворачивался) повторялись. Однако это было не то, совсем не то… Лодка грустила и скрипела.
     Так продолжалось с полгода, потом наступила зима, а на следующий год и эти странные люди перестали приходить - видимо мода сменилась. Лодка тихо покачивалась на дальнем причале станции и тосковала.
     Но вот однажды к ней пришли новые люди. Странные. Пахло от них ароматным табаком, чуть-чуть коньяком и, к радости лодки, - уверенностью. Да и одеты они были почти как рыбаки, только снастей при себе не имели, а несли на спинах огромные мешки на двух лямках.
     Погрузились эти люди на лодку и поплыли в том направлении, что во времена реки называлось "вверх по течению". Водохранилище постепенно снова превратилось в реку, а они всё плыли и плыли.
     Река постепенно истончалась и мельчала. По берегам раскидывались то луга, то поля, деревни выкидывали в реку узенькие мостки. Притоки вливались в реку шумными порогами или раскидистыми камышиными дельтами. Иногда случались большие города, шумевшие по одну, а то и по обе стороны реки. А случалось, что и лес подходил прямо к самому срезу воды. Лодка смотрела на все эти чудеса, тихонько поскрипывала уключинами и была положительно счастлива.
     Но вот за очередным лесом открылся луг и лодку направили к берегу. Она удивилась - ведь до вечера было ещё далеко, а её новые пассажиры приставали к берегу только для ночёвки. А лодку подцепили канатом за нос и потащили на сушу.
     "Вот и всё, - подумала лодка. - Это конец. Сейчас меня разберут на доски и… но такое путешествие было самым лучшим прощанием…" Однако её всё волокли и волокли. Луг снова сменился лесом, по которому тянулась узенькая грунтовая дорога. Лес шумел вокруг, и вдруг открылся маленьким озерцом, окаймлённым соснами и лиственницами. По берегам озера шуршал камыш, а по воде плавали кувшинки.
     Лодку снова спустили на воду, да так и оставили. А время от времени эти новые люди приходили по двое, по трое, садились в лодку, выплывали на середину озера и долго лежали в ней на спинах, глядя в окаймлённое соснами небо…